Анализ состояния региональных политических элит, особенно первых десятилетий существования советской власти, зачастую осложняется недостатком необходимых для этого данных. В подобной ситуации представляется перспективным применение просопографического метода исследования. Данный метод позволяет привести любую имеющуюся биографическую информацию, вне зависимости от ее объема, к систематизированному и однообразному виду. По существу, просопография предлагает систему, позволяющую организовать недостаточно полную информацию таким способом, что она приобретает дополнительное значение и способна дать основания для выведения закономерностей, соединяет более или менее большое число биографий в количественное и статистическое исследование, целиком объединяющее все эти биографии. При этом в основу такого исследования могут быть положены не только впервые вводимые в научный оборот источники, но и уже опубликованные данные. В рамках предлагаемой статьи просопографический метод стал основой изучения корпуса 12 председателей и ответственных секретарей Иркутского революционного, губернского (окружного) комитетов в 1920-е гг. Сопоставление полученных результатов с выведенными У. Е. Моссом, Ш. Фитцпатрик и Дж. М. Истером закономерностями, свойственными персональному составу региональных партийных руководителей
1920–30-х гг., позволяет сделать выводы о частичной их применимости к руководителям Иркутского региона. В целом год рождения большинства из них соответствует временным рамкам 1885–1895 гг., установленным в качестве наиболее характерного для рождения провинциальных руководителей данного периода. Социальное происхождение также подтверждает вывод о преобладании в среде региональных руководителей 1920–30-х гг. выходцев из мелкобуржуазных и «низших» слоев общества. По уровню образования иркутские партийные руководители 1920-х гг. не выбивались из общего тренда: более половины из них имели образование не выше среднего. Профессиональной партийной деятельностью до 1917 г. занимались лишь пять иркутских партийных руководителей. Ни один из иркутских партийных руководителей 1920-х гг. не был в эмиграции в дореволюционный период, не участвовал в событиях Февральской и Октябрьской революциях 1917 г. в Петрограде, что целиком соответствует установленной в качестве общероссийской закономерности. При этом в отношении Иркутского региона не подтверждается положение о том, что именно русские составляли примерно половину состава руководителей. Равным образом даты начала исчисления партийного стажа иркутских руководителей не укладываются в выведенную закономерность о двух «пиках» массового вступления в партию будущих региональных руководителей, приходящихся на 1905–1906 и 1912–1913 гг.: четверть из них вступили в партию до 1905 г., а треть – уже в 1917 г. и даже позже. Нет и – вопреки заявлению о распространенности этой тенденции среди большинства региональных руководителей к концу 1920-х гг. – среди иркутских руководителей ни одного члена ЦК ВКП(б). При этом имеющиеся данные позволили сделать вывод о ряде дополнительных аспектов, не анализируемых вышеназванными исследователями: место рождения, наличие репрессий в до- и послереволюционный период и др. В совокупности все это позволяет создать коллективный портрет руководителя Иркутского губернского (окружного) комитета 1920-х гг.